обновлено 2019-12-02

Рождество в Бретани

Обычно Франция мало ассоциируется с рождественской атмосферой: разве что у Эльзаса в этом плане есть кое-какая репутация, да ещё Париж более-менее известен новогодней подсветкой Эйфелевой башни и Елисейских полей. Бретань же в массовом сознании с Рождеством не ассоциируется никак. А зря!

Во-первых, для бретонцев религия по-прежнему жива и праздник не выродился в мёртвый обряд, сопровождаемый предновогодней гонкой за подарками. Чтобы ощутить подлинную атмосферу Рождества в Бретани, достаточно заглянуть в любую (да-да, любую!) церковь региона - там вы обязательно найдёте любовно изготовленный руками прихожан макет яслей. Не всегда эти изделия из подручных материалов поражают тонкостью работы, да и не в этом суть: главное, что буквально бросается в глаза - бесхитростный и бескорыстный энтузиазм людей, в такой форме выражающих свою любовь к Богу.

Во-вторых, в канун Нового года в Бретани сплошь и рядом испытываешь чувство нереальности происходящего, словно оказался то ли в параллельном мире, то ли в каком-то аналоге Зазеркалья - привычные вроде бы вещи оказываются помещены в такую странную канву, что порой диву даёшься. Объяснить словами это непросто, поэтому вот несколько фото, хотя и их недостаточно - по-настоящему проникнуться тем, что французы называют "ambiance" можно только живьём.

Кстати, об "ambiance" - именно в Бретани как нигде сильно ощущаешь семейный дух Рождества. Многодетность у бретонцев в порядке вещей, и повзрослевшие чада отнюдь не рвут семейные узы - наоборот, в сочельник они возвращаются в отчий дом в компании уже собственных детей, а зачастую и внуков. В канун Рождества на улицах бретонских городов наблюдаешь настоящие фамильные дефиле всех возрастов - от карапузов, ещё не умеющих ходить, до старцев, потихоньку забывающих, как это делать. Глядя на людей, искренне любящих друг друга и почитающих свои традиции, сам получаешь бескорыстное (и бесплатное) удовольствие.

Ещё один плюс рождественских каникул: общественная и культурная жизнь в это время бурлит не меньше, чем летом - каждый день буквально десятки ярмарок, праздников, распродаж и просто барахолок, приуроченных к торжеству... Скучать не дадут точно. А если захочется типично зимнего уединения, нужно просто встать пораньше и основные туристические места посещать до полудня - в утренние часы бретонские города словно вымирают.

А вот вечер сочельника где-нибудь в медвежьем углу проводить не стоит - куда лучше отправиться в ближайший храм на рождественскую службу. Если вы не католик или вообще не христианин, ничего страшного - просто понаблюдайте за людьми. Становится по-хорошему завидно когда всей кожей ощущаешь почти мистическую атмосферу всеобщего единения и ясно осознаёшь - в этот вечер под сводами храма действительно властвует Любовь.

Чужих меж нами нет
Мы все друг другу братья
Под вишнями в цвету"
Кобаяси Исса.

Замените вишню на розы... и хокку всего в трёх строчках опишет бретонское Рождество - причём куда лучше меня.

Nedeleg Lauen, Breizh!
Счастливого Рождества, Бретань!

Длинный постскриптум:

Я буду нечестен, если не расскажу об одной маленькой, но важной детали - бретонское Рождество имеет отчётливый привкус грусти (по крайней мере для меня). Виной тому океан - и не столько он сам, сколько ассоциации, приходящие в голову при виде рычащих тёмных волн, свинцовых туч прямо над макушкой, колючего ветра и ледяного дождя...

Стоя на безопасном берегу, я не могу не думать о тех, кто сейчас в открытом море. О тех, кто в сочельник разлучён с семьями и лишён всей той радости, что обильно разлита в рождественском воздухе. И о тех, кому не суждено вернуться домой.

Р. Л. Стивенсон. Рождество в море.

Снасти обледенели, на палубах сущий каток,
Шкоты впиваются в руки, ветер сбивает с ног —
С ночи норд-вест поднялся и нас под утро загнал
В залив, где кипят буруны между клыками скал.

Бешеный рев прибоя донесся до нас из тьмы,
Но только с рассветом мы поняли, в какой передряге мы.
"Свистать всех наверх!" По палубе мотало нас взад-вперед,
Но мы поставили топсель и стали искать проход.

Весь день мы тянули шкоты и шли на Северный мыс,
Весь день мы меняли галсы и к Южному вспять неслись.
Весь день мы зазря ладони рвали о мерзлую снасть,
Чтоб не угробить судно да и самим не пропасть.

Мы избегали Южного, где волны ревут меж скал,
И с каждым маневром Северный рывком перед нами вставал.
Мы видели камни, и домики, и взвившийся ввысь прибой,
И пограничного стражника на крыльце с подзорной трубой.

Белей океанской пены крыши мороз белил,
Жарко сияли окна, дым из печей валил,
Доброе красное пламя трещало по всем очагам,
Мы слышали запах обеда, или это казалось нам.

На колокольне радостно гудели колокола —
В церковке нашей служба рождественская была.
Я должен открыть вам, что беды напали на нас с Рождеством
И что дом за домиком стражника был мой отеческий дом.

Я видел родную столовую, где тихий шел разговор,
Блики огня золотили старый знакомый фарфор;
Я видел старенькой мамы серебряные очки
И такие же точно серебряные отца седые виски.

Я знаю, о чем толкуют родители по вечерам,—
О тени дома, о сыне, скитающемся по морям.
Какими простыми и верными казались мне их слова,
Мне, выбиравшему шкоты в светлый день Рождества!

Вспыхнул маяк на мысе, пронзив вечерний туман.
"Отдать все рифы на брамселе!" — скомандовал капитан.
Первый помощник воскликнул: "Но корабль не выдержит, нет!"
"Возможно. А может, и выдержит", — был спокойный ответ.

И вот корабль накренился, и, словно все оценив,
Он точно пошел по ветру в узкий бурный пролив.
День штормовой кончался на склонах зимней земли;
Мы вырвались из залива и под маяком прошли.

И, когда на открытое море нацелился нос корабля,
Все облегченно вздохнули, все, — но только не я.
Я думал в черном порыве раскаянья и тоски,
Что удаляюсь от дома, где стареют мои старики."