Другая Франция
Если вам доведётся пересекать Луару возле Сен-Назера, вы наверняка заметите поразительную вещь: устье там широкое, будто река уже перешла в океанский залив, но с середины еще можно разглядеть северный берег - шпиль деревенской церквушки и силуэты бретонских домов с остроконечными крышами из черного сланца медленно растворяются в боковых зеркалах. Минуту спустя машина, задирая багажник, переваливает через верхнюю точку моста, в заднее стекло видно только небо... а далеко впереди меж густых деревьев появляются рыжие пятна черепичных скатов - будто семьи опят на мшистом пригорке.
Ощущение того, что я нечаянно покинул одну страну и вот-вот попаду в другую было настолько сильным и неожиданным, что я поймал себя на идиотской мысли: не пропустил ли я на выезде пост бретонских пограничников, и что скажут их коллеги из Пуату, если я вопрусь к ним без штампа?
Конечно, опомнился я быстро... и очень вовремя. Реверсивную полосу отдали встречному потоку, и наш ряд почти встал. Рассеянно изучая рекламу какой-то сельхозтехники на задних дверях переднего фургона, я пытался сообразить: где и когда испытывал подобное? Ведь было же... было!
Когда попал во Францию? Нет.
Если пересекать границу со стороны Льежа, не сразу и заметишь, что оказался в другой стране: чуть меняется шрифт и пропорции дорожных указателей, форма и цвет пластиковых тумб, обозначающих съезд с автострады... вот и все. Дома, пейзажи, дорожная разметка почти неотличимы.
Тогда где?
Погода начала портиться. Рядом с Атлантикой это обычное дело: только что солнце блестело на свежевымытом небе, и вдруг со стороны Англии как на крыльях приносятся тучи и обдают вас моросью. Но в тот раз я даже обрадовался мелким каплям на лобовом стекле. Обрадовался - потому что вспомнил.
Два года назад... или уже три? Погода тогда была точь-в-точь: невнятная взвесь тумана и мелкого дождя, французы метко именуют такую "grisaille". За моей спиной архангел Михаил задевал копьем серое небо, а я торчал у парапета смотровой площадки и во все глаза глядел на Куэнон - с вершины Мон-Сен-Мишель река виделась длинной, прямой и отливающей сталью, как рыцарский меч. Древнюю границу для наглядности будто линейкой провели - но и без того ошибиться было невозможно. Направо, в сторону Канкаля и Сен-Мало уходили за горизонт пологие холмы Бретани, а слева расстилалась плоская как поднос нормандская равнина. Тогда я впервые испытал это странное, мистическое чувство - когда находишься на границе даже не двух стран - двух миров! А сам пребываешь в третьем, потому что Гора не принадлежит ни Нормандии, ни Бретани, а лишь себе самой.
Ощущение дежа вю оказалось настолько сильным, что я едва не ткнулся в задний бампер злополучного фургона.
А ведь и тот раз не первый! За год... или уже за два до того я подъезжал в к Фужеру с востока, по N12. Майенн и Бретань в тех местах не имеют естественных рубежей. Не то что Луары или хотя бы Куэнона - да самой завалящей речушки там нет ... но будьте спокойны, вы легко различите границу! Даже если не заметили синее панно с надписью "Region Bretagne", не беда - водонапорную башню вы не пропустите. Да-да, водонапорную башню! Она возникает по правую сторону: бледно-салатовая как весенняя зелень снизу, белоснежная посередине и светло-голубая, цвета океанской волны у венца... Черный геральдический хвост в центре башни покажет яснее ясного - вы уже в Стране Горностая. И почти сразу за этим межевым столбом дорога изменится, превратившись в аллею цветущих гортензий...
Тогда, на мосту у Сен-Назера я вывел для себя очень простую формулу: Франция - это спрессованное пространство. Десятки стран, словно упакованные архиватором, уместились в одну. Будто нарочито, гротескно непохожи друг на друга фламандский Север с призраками шахтерских поселков и отвалами грунта с мертвых скважин, горячий мятежный Лангедок и мистическая Бретань - соседние государства в Европе различаются куда меньше... и люди тоже. И языки. Не спутать бретонский, пикар и окситан... и тем не менее все это Франция!
Нет, что-то странное там происходит с пространством.
И со временем тоже.
Потому что Франция - это спрессованное время. К счастью, не нужно исколесить полстраны, чтобы это понять: в самом центре разоренного Османном Парижа уцелел музей Клюни, где время не то чтобы остановилось, нет... отдельные его пласты накладываются будто в пирожном "mille-feuille" - не уничтожая, не мешая, а дополняя друг друга.
Вы листаете эти пласты как страницы: вот безупречно сохранившиеся галло-римские украшения; вот сияющие, идеально отполированные клинки и блестящие щиты, словно минуту назад оставленные хозяевами; и шахматные доски, и ларцы, и сундуки, и даже замки с причудливыми ручками - хоть сейчас в любую дверь! Там нет того затхло-плесневелого, что мы привыкли называть "пылью веков" - там прошлое равно настоящему... и так же молодо. Но анфилада залов с изумительными экспонатами, даже безупречная "роза Авиньона", как она ни удивительна сама по себе - лишь подготовка к большему. Вы понимаете это, когда оказываетесь в небольшом полукруглом зале. В центре его пустота, а на стенах, скудно освещенных современным неоном... "Осязание", "Вкус", "Обоняние", "Слух", "Зрение" - пять чувств, пять гобеленов, пять несложных символов. Пять?
Нет. Шесть.
На фоне шатра дама в средневековой одежде кладет что-то в ларец, который держит служанка. По бокам лев и единорог держат тяжелые копья с вымпелами у наконечников: флаг льва развевается, а флаг единорога - почему-то нет. Возле дамы на изящной подушке сидит диковинный зверь: не то собака, не то кошка. Чуть поодаль сгорбилась крохотная грустная обезьянка.
Mon seul désir... "Мое единственное желание"...
Что хотел сказать неведомый художник? Теперь уже не спросишь... Но перед этим гобеленом явственно ощущаешь прикосновение вечной, нестареющей Тайны.
Отблеск этой тайны лежит и на самих французах. На первый взгляд они подчеркнуто, вызывающе современны: я не о моде, Бог бы с ней... Но как истинные жители волшебной страны, французы состоят в особых, не до конца понятных иностранцу отношениях с пространством и временем. С одной стороны - ядерные реакторы и футуристические ветряки, стеклянные глыбы Дефанса и стоянки электромобилей на улицах Парижа. Ракеты "Ариан" штурмуют космос, а "Эрбасы" и поезда TGV глотают километры сотнями.
Все так, но...
В центральной Бретани уютно расположился город Жослен. Даже и не город по нашим понятиям - так, городок. Две с половиной тысячи жителей, центральная площадь с фахверковыми домами, готический собор, пара супермаркетов, мэрия и почта. Казалось бы, мало ли таких городков?
Но каждый раз, когда оказываюсь во Франции, я стремлюсь туда. Я околдован этим местом - потому что оно заколдовано.
Больше тысячи лет назад герцог Роан построил замок на берегу реки, попутно основал поселение рядом и назвал его в честь сына - Жосленом.
Ну и что? - спросите вы.
А то, что этот замок стоит до сих пор, и владеет им - Жослен Шарль Луи Жан Мари де Роан-Шабо, четырнадцатый герцог Роан! (по совместительству мэр Жослена с 1965 по 2001 год). Невероятная, плавящая мозг, абсолютно немыслимая вещь: войны, революции, шесть монархий и пять республик разбились вдребезги о древние стены! Если это не магия, то что?
Новое тысячелетие наверняка изменит Францию. Какой она будет? Наверное - почти наверняка! - сменятся несколько социальных систем. Возможно, французы полетят к звездам. Быть может, страну покроет сеть телепортов...
Остается только гадать.
Но в одном я убежден абсолютно: и через тысячу лет герцог Роан будет стоять у стрельчатого окна замка и смотреть на заколдованный город у тихой реки Уст.
© А. Головлев.
Копирование и распространение материалов не возбраняется при указании ссылки на источник: la-bretagne.ru